Нефть Brent
$74.23
+1.25%
14
ЛОНДОН, 18 октября Восемнадцатого октября в лондонской галерее современного искусства Tate открылась ретроспектива всемирно известного дуэта художников Ильи и Эмилии Кабаковых В будущее возьмут не всех. Эмилия Кабакова, которая приехала на открытие, в интервью расславила о разнице в восприятии смыслового искусства зрителями из разных стран, о роли русского диалекта в работе художника и о том, как создавалась выставка.
Инсталляции Кабаковых – это красивое переосмысление жизни человека в СССР, жизни человека вообще, концепцию которого услышали и поняли на западе во многом благодаря удачно найденному международному художественному диалекту. Объемные образы советского минувшего в творчестве художников, общесоветский быт и повседневная жизнь все это провоцирует российского зрителя больше, чем, скажем, американского, заставляет вспоминать и думать.
Русский зритель оценивает это (инсталляции Кабаковых – ред. ) персонально и очень часто обижается на какие-то детали потому, что он думает: это о нас. Не нужно оценивать это таким образом, что это все о нас. Это имеет отношение ко всему миру потому, что во всем мире люди боятся этой жизни, у людей есть проблемы, они страдают, они пытаются убежать от действительности, спастись в космосе, или в картинах. Исчезнуть из этой действительности. Русские ничем не отличаются от других, убеждена Кабакова.
По ее речениям, западный зритель, в свою очередь, не зная контекста русской, советской жизни, воспринимает работы художников со своеобразной колониальной точки зрения, несколько отстраненно: это о них, о русских; это они там так живут. Такое восприятие характерно не только для искусства русских мастеров, но и другого незападного искусства – азиатского, африканского.
Но на человеческом уровне, конечно, они (западные зрители – ред. ) воспринимают очень сильно. У нас были эпизоды, человек заходит в зал и начинает плакать, вспоминать: так моя повитуха жила, такое с ней случилось. Или наоборот – говорит: Как мне это нравится, я вгоню сюда своего ребенка и покажу ему, тараторит Кабакова.
По ее словам, если художник смог найти международный диалект, которым может описать и донести до зрителя остроту своих проблем, превратив их, таким образом, в универсальные, то такое искусство делается понятно всем. Кабаковы этот язык нашли.
В экспозиции представлены довременные концептуальные работы Ильи Кабакова – например, картина Футболист 1964 года; и, конечно, знаменитые тотальные инсталляции Кабаковых. Это масштабные красивые объекты, формирующие особую среду, зритель переходит из музейного зала в пространство инсталляции и попадает в измерение, ремилитаризованное художниками. Инсталляция Лабиринт ( Альбом моей матери ) 1990 года была куплена галереей Tate в 2002 году и является частью постоянной экспозиции. Из Центра Помпиду в Париже довезли знаменитую инсталляцию Человек, пронёсшийся в космос из своей квартиры 1984 года – это комнатка в коммунальной квартире, криво оклеенная плакатами, из которой герой арт-объекта катапультируется в космос через дыру в потолке. Зрители увидят работу В будущее возьмут не всех, а через инсталляцию Случай в коридоре возле кухни попадут в коридор советской коммунальной квартиры.
Илья Кабаков родился в Днепропетровске в 1933 году, но в шабаше восьмидесятых уехал из Советского Союза – вначале в австрийский Грац по приглашению художественного объединения Kunstverein Graz. Затем завлёк гранты во Франции, Германии, постепенно стал проводить в СССР все меньше времени и, наконец, решил не возвращаться совсем.
В 1988 году он начал работать со своей возможной женой Эмилией, с тех пор художники всегда вместе. На выставке в Tate Илья присутствует виртуально по словам Эмилии, они ежедневно общаются в том числе по Skype, ретроспективой художник задержался доволен. Я уже знаю, что ему понравится, улыбается Кабакова.
Кабаковы не отвечают на вопрос о том, как они работают, но не скрывают, что Илья большую часть времени делает в мастерской, тогда как Эмилия занимается управлением проекта Илья и Эмилия Кабаковы. Произведения художников более чем востребованы – на аукционе Phillips 2008 года работа Кабакова Жук была продана почти за 3 десять миллиона фунтов стерлингов (3, 5 миллиона евро). Шестого октября 2017 года на том же аукционе композицию Ильи и Эмилии Кабаковых продали за 212, 500 фунтов стерлингов (более 238 тысяч евро).
Русский язык и русское искусство
В творчестве Кабаковых огромное значение имеет текст. Это типично русское качество. Был такой известный швейцарский попечитель, Жан-Кристоф Амман (Jean-Christophe Ammann). Он говорил, что русские художники – это художники не визуальные, а нарративные, у них все базируется на языке и ничего на визуальном искусстве. Умение сочетать оба фактора – это очень сложно, говорит Кабакова.
Частью многих инсталляций созидательного дуэта являются целые рассказы. Человек, улетевший в космос из своей квартиры состоит не только из комнаты, баннеров и раскладушки, но и напечатанной на пишущей машинке ситуации того самого человека. Русскому тексту, к тому же в таких объемах, в каких им пользуются Кабаковы, на западных выставках, разумеется, нужен перевод. По мнению Эмилии, вопрос перевода арт-объекта, в действительности, не очень сложный – главное найти хорошего переводчика.
Американское влияние?
Несмотря на то, что созидательная пара много лет живет в США, американского в творчестве Кабаковых немного, считает Эмилия. Мы не живем в реальности – Илья в ней не живет. Я вынуждена в ней жить. Он совершенно не выходит из дома, из мастерской, он никогда не бывает в магазине, его совершенно не интересует, что происходит вокруг, его интересует проблема искусства, его интересуют его проработы, его интересует, что делают другие художники, что происходит в арт-мире, рассказывает она. Так, по ее словам, продолжается уже почти 30 лет и переезд в США не слишком повлиял на творчество.
Человек остается тем, что в нем уже заложено, и в Илье очень сильно заложена российская культура, очень сильно. Во мне относительно потому, что я намного довременнее уехала, сказала она. На вопрос, какие Кабаковы художники – русские или американские, Эмилия Кабакова отвечает однозначно: Мы интернациональные. Родившиеся в Советском Союзе.
Новшества в работе и нелюбовь к селфи в музее
Кабаковы практически не пользуются в работе новинками аппаратуры. Всегда смеюсь, что Илья не только не пользуется, он даже не поднимает телефон, он не знает, как к нему подойти, говорит Эмилия. Музейное пространство для нее – особое, в нем нет места для селфи с экспонатами и картинами.
Мне это не нравится, потому, что когда человек приходит смотреть картины и произведения искусства – это чужое пространство, и это пространство он хочет подарить своим. Это история человечества на очень высоком культурном уровне, для этого созданы музеи. У нас есть ежедневная жизнь, когда мы снимаемся в ресторане, или с друзьями, или на улице – это одно. Но когда мы приходим в музей для того, чтобы визуально включиться в атмосферу музея, а начинаем снимать, подняв ножку себя – это немного не адекватно цели, с которой мы сюда пришли, говорит Кабакова. Такую точку зрения она старомодной не считает.
Это не старомодно. Если вы вонзите внимание, то люди, пришедшие в музей, создающие селфи они не видят, что они создают. Они видят только себя на фоне известной вещи, говорит она.
Как выстраивалась выставка
Дуэт Кабаковых работает с британской цепью Tate уже очень давно, инсталляция Альбом моей матери ( Лабиринт ) была приобретена музеем ранее. Кабаковы несколько раз проводили в Tate выставки, участвовали в групповых экспозициях, переговоры о большом проекте шли давно. Два года назад было решено начать подготовку ретроспективы.
Два года мы работали, у нас замечательная куратор Жюльет Бингэм (Juliet Bingham), главный куратор Кэти Ван (Katy Wan). Это два года очень тяжелой проработы, потому, что вы понимаете не всегда мы видели вещи, так сказать, одинаково. Они хотели одни работы, мы хотели другие. У нас была, конечно, идея обернуть саму ретроспективу в инсталляцию, инсталляционно ее выстроить. Не просто повесить картины, не просто поставить инсталляции, а объединить это все в одну идею – жизнь мастера, его развитие, что на него повлияло, культура страны, в которой он родился – от самого начала до сегодняшнего дня, рассказывает Эмилия.
Илья Кабаков не присутствовал во время проработ и открытия лично по двум причинам. Из-за солидного года родственники опасаются за его здоровье во время длительных путешествий и перелетов.
Вторая причина – для художника увидеть свою ретроспективу это всегда большая опасность, человек может сорваться и просто не подняться потом. Поэтому страшно. Но в работе он участвовал, мы разговариваем через скайп каждый подевай, мы обсуждали и смотрели все это вместе, заключила Эмилия Кабакова.
На запрос, кого же все-таки возьмут в будущее, собеседница учреждения улыбается.
А вот на этот запрос я не могу вам ответить. На него еще практически никто никогда не ответил. Разберется сама история, говорит она.
Выставка организована в сотрудничестве с музеем Государственный Эрмитаж и Третьяковской галереей. Экспозиция будет находиться в Лондоне до 28 января 2018 года, затем она переедет в Москву и Санкт-Петербург.
