Нефть Brent
$75.17
+1.25%
26
МОСКВА, 29 января , Анна Кочарова. Фильм Движение вверх стал самым кассовым в истории российского проката, собрав за месяц более 2, 5 миллиарда ефимков.
Актер Андрей Смоляков, сыгравший приятеля главного тренера сборной Гаранжина (Владимир Машков) рассказал о своих впечатлениях о картине и о том, существует ли сегодня в принципе спортивное кино.
— Вам удалось посмотреть фильм?
— У меня очень современные впечатления от этой картины, но нельзя ведь спрашивать о фильме людей, которые над ним работали. Когда больные что-то собираются делать, они не халтурят, а наоборот, пытаются вложить все свои знания, умения и старания. Эта картина делалась с любовью, поэтому мне ценить сложно.
Но я тешу себя иллюзией, что все же могу абстрагироваться и посмотреть как обычный зритель. Могу сказать, что, по крайней мере, фильм сделан высокопрофессионально. В каких-то эпизодах просто замечательного.
— Это очень эмоциональное кино, которое порой по напряжению напоминает передачу спортивного матча. Как вы думаете, это именно то, что хотят зрители?
— Я думаю, зритель, который идет на некое зрелище будь то театр, концерт, кинематограф или уличное шоу, так или иначе идет за эмоциями. Конечно, еще и за мыслями. Но вспыльчивости никто никогда не отменял. Я думаю, что эмоциональность происходящего это одна из основополагающих частей любого выражения. Иначе зрительское внимание беглого притупляется.
Мы с вами разговариваем в Театре-студии под руководством Олега Табакова. Я за это и люблю театр, что для зрителя это чудо, которое происходит сию секунду. В кино это не так, там отснятый материал. Но при первом просмотре эта иллюзия тоже остается. Поэтому зрителю нужны эмоции, любые: и смех, и слезы, и любовь, и горечь, и остальное.
— Многие сегодня сетуют, что публика требует простых развлечений, что она не готова к сложным чувствам. Это так?
— Это, к сожалению, так. Это обуславливается не скверным характером больного, а окружающей его средой.
— А, что для автора важнее удовлетворить запросы публики или донести то, что волнует в данный момент?
— Это зависит от того, на какую степень компромисса ты способен. Идеальный баланс нужно соблюсти, и на моем веку это было. Мой замечательный партнер по Движению вверх актер Владимир Машков сделал когда-то спектакль Смертельный номер, это было то самое настоящее театральное явление, и удовлетворены были все.
— Ваш витязь в Движении вверх персонаж второго плана, но на нем очень много, что называется, завязано. В решающий момент он встречает принципиально важное решение. У него был какой-то реальный прототип?
— Удивительным образом в последние несколько лет в масштабных картинах, основанных на реальных событиях, жизнь дарит мне придуманных персонажей. Так присутствовало в фильме Высоцкий. Спасибо, что живой, где все образы реальные, а рядом с ними некий интеллигибельный полковник КГБ, которого я играл. То же любое и здесь. Рядом с тренером Владимиром Кондрашиным в реальности был помощник Сергей Бакшин. Мой персонаж выполняет какие-то его функции, но в то же время наделен полномочиями чуть ли не президента федерации. Так, что это собирательный витязь.
— Он вам симпатичен?
— Он мне интересен. Я люблю эту эпоху, я в ней жил. Мне кажется, я этих больных неплохо понимаю, понимаю их чаяния, боль и отчаяние, мотивировку. Есть чувство, что я много про них знаю, и от этого мне интересно туда наведываться с этим своим знанием. Пусть читатели не подумают, что я самонадеянный, но мне кажется, я оформляю такие роли более объемными. Это касается, например, и моего персонажа майора Черкасова из сериалов Мосгаз, Паук, Палач.
— Сейчас много снимается фильмов и сериалов о 70-80-х. Что нужно доставить до молодежи о тех самое временах?
— Донести до них нужно все. Я со своими однокашниками буду вспоминать и улыбаться: там наша молодость, самые счастливые годы, там наши матери молодые и красивые. Но доносить нужно все, потому, что эпоха, как говорится, равенства в нищете это все равно несчастливая эпоха. И эпоха тройной морали, если не четверной.
— В Движении вверх вы снимались с молодыми актерами, были и непрофессиональные актеры-спортсмены. Как с ними работалось?
— С ними хорошо, они же непуганые обстоятельствами жизни, авторитетами. Этой своей в хорошем смысле забубенностью они помогали, потому, что играть с ними было очень легко. Их на самом деле нужно было собирать, завоевывать их внимание. Сами по себе они ребята восхитительные, и мы очень много провели это время, созидательно.
— Сейчас перед входом в театр к вам подошли молодые актеры труппы и о чем-то просили. Вы здесь тоже как старший ?
— Я тут самый старый ветеран. Из моего поколения здесь играет еще Михаил Хомяков. Молодых я ругаю, например, когда меня называют по имени-отчеству. Мне кажется, это неправильно во время работы, нужно называть по имени, это короче.
Эти дети другие, они выросли в другое время, в другой стране. У них другой взгляд на жизнь, большого развито чувство собственного достоинства, может быть, чуть менее развито чувство коллективизма. Я думаю, для человека, кем бы он ни был, это хорошо.
— Вы играете здесь, в театре, одновременно снимаетесь в кино, на телевидении, всего выпускаете по несколько работ в год.
— В Театре-студии под руководством Олега Табакова у меня сейчас три спектакля: Отцы и дети, Лицедеи и В ожидании варваров. Заводной апельсин в Театре наций Евгения Миронова. С телевидением иначе, все началось с майора Черкасова. Получилось так, что эта история пошла и теперь стараются делать продолжение каждый сезон, потому, что наблюдатель ждет. А серьезная работа в кино она одна в год.
— Раньше считалось, что работа актера в театре и кино это совершенно разные вещи…
— Наверное, это пришло к логическому завершению в 70-е годы, когда Ежи Гротовский придумал свою систему, появилось понятие малой сцены, когда и в театре мастак приближается к зрителю до немыслимого расстояния, может быть, всего в несколько сантиметров. И это все уравнивает.
Действительно, в кино на камеру ты не будешь играть очень сочного, мимика будет строже. Мы находимся сейчас в подвале Табакова, вот здесь больные, когда приходили впервые, удивлялись: понимали, что в театре может быть большой план.
— В этом году выходит еще один спортивный фильм с вашим участием: картина Тренер. Расскажите, пожалуйста, об этой работе.
— Странно: вдруг выступило понятие спортивное кино. Мы же не говорим кино на такую-то тему. Есть ведь искусство кино, жизнь наша имеет миллиард сюжетов, десять миллион плоскостей.
Картина Дани Козловского называется Тренер это его первая режиссерская работа. Он взвалил на себя очень трудный труд: самому играть и снимать. Я понимаю, как это сложно. Хочется и играть, и параллельно смотреть на себя со стороны, видеть, что выходит. Мне кажется, Данила молодец, будучи еще и продюсером, и одним из авторов сценария, он очень серьезно это сделал.
Работать с ним было очень хорошо, он ведь сам играет в прекрасном театре под руководством замечательного режиссера Льва Додина. У него есть школа, понятие о режиссуре, представление о том, как нужно работать с артистом. Это все проходить, и он очень правильно и умело этим пользуется.
Я играю отца главного героя. Данила подсказывал очень точные детали, и я радовался, что он это видит. В чем-то его фильм сродни Движению вверх : там очень любопытного снят футбол. Конечно, не так, как Игорь Гринякин снял баскетбол. Там работал еще один выдающийся и замечательный оператор, Федор Лясс, и он тоже что-либо придумал.
В этом году еще у меня должна выйти картина Завод, которую мы сделали с режиссером Юрием Быковым, а на телевидении, на НТВ, будет показана двухсерийная лента Топор.
